We're just friends, right?..

На дворе стоял уже ноябрь, без конца лил банальный осенний дождь, медленно, но верно приближалась сессия, а мы все никак не могли прийти в норму: по-прежнему говорили sorry в троллейбусах, ослепительно улыбались даже самым угрюмым нашим соотечественникам, писали тысячи мэйлов в разные уголки света, попутно листая словарь американского сленга. А еще сбегали с английского, уроки которого после 4 месяцев в Штатах казались нам смехотворными.

Всего каких-то восемь недель назад, попивая гадкую американскую подделку Pilsner на Brighton Beach (и при этом рискуя своей свободой, все-таки нам не было 21!), мы ужасно завидовали Кристофу, улетающему на следующий день в Варшаву. Мы еще не знали, что предстоящие три недели в Нью-Йорке обернуться для нас настоящей школой выживания: уборка еврейских домов, еда из долларового магазина, хостел-приют для выходцев из всего Союза... И все это после трех сытых месяцев работы (работы ли?) на кухне в лагере.

Но ноябрь, заколебавший университет стер из головы весь негатив. И мы с Машаней решили рвануть в Штаты снова. Она - в лагерь, а я, почувствовав вдруг себя ужасно повзрослевшей - по рабочей программе.

Ощущенье - просто супер! Я одна, с багажом в 15 кг (сказался прошлогодний горький опыт таскания неподъемного чемодана) лечу на другой континент! А дальше - утренние bagels в почти родном Нью-Йорке, ночевка на вокзале в Port Authority вместе с кучкой рэперов-афроамериканцев, угостивших меня колой и чипсами, переезд через два штата с неизменными двадцатиминутными остановками на заправках, которые в Америке напоминают небольшой торговый центр с комплексом всевозможных услуг... "Вот это я понимаю, свобода!" - думала я, попивая шоколадное молоко и созерцая в окно грейхаундовского автобуса американские пейзажи.

Следующий кадр моего лета оказался чуть прозаичней...

Я долго протирала глаза, не в силах поверить, что город, указанный в контракте, и та дыра, в которую я попала - один и тот же населенный пункт. Для пущей уверенности я даже пару раз переспросила у кассира на заправке. Ответ был страшен в своей реальности: я попала туда, куда надо.

Поиски моего Макдоналдса (где мне, собственно, и нужно было сделать головокружительную карьеру), заняли добрых полдня, так как общественного транспорта в небольших американских городах не предусмотрено вообще. В довершении ко всему, директор, изучив мой контракт и попутно накормив меня мороженым, сообщил, что в их Макдоналдсе мест нет, и нас (как меня порадовало это "нас"!!!) должны отправить работать в другой город.

В гостинице, куда меня любезно доставил вечно жующий супервайзер, я окончательно пришла в себя. Вот никогда бы не подумала, что за один вечер можно настолько расширить свои познания в географии России! Уже вечером челябинцы, москвичи, екатеринбуржцы, туляки, краснодарцы,... и т.д распевали вместе все четыре знакомые строчки нашего гимна и делились планами на будущее, так как карьерные устремления лета с Макдоналдсом связаны ни у кого не были. Заснула я почти счастливой.

Вот уже почти месяц, как мы живем в Сифорде. Мы за довольно небольшие деньги снимаем дом, где живем веселой компанией. Мы первые русские в истории этого города, и, безусловно, вызываем энтузиазм у местной молодежи - у нас дома постоянные тусовки. Неуклонно прогрессирует мой English - утром, уронив на ногу кружку, вместо привычного "блин" я говорю совсем другие слова и совсем на другом языке. Когда позже я демонстрировала познания своему шефу, его зрачки медленно расширялись, зато потом он сказал, что мне смело можно поступать в колледж. Меня поймут.

Да, язык развязался, жизнь - что надо, Искандер по утрам моет за всеми посуду, и все бы ничего, если бы не главная цель пребывания - заработать деньги - и непосредственно связанный с этим Макдоналдс.

До сих пор передо мной мелькают горы картофеля в кипящем масле, льющаяся кола, бесконечные машины в drive thru, гамбургеры, наггетсы, опять гамбургеры... Иногда просто не было сил, но мы отлично справлялись с установкой постоянно улыбаться, и небезрезультатно! Супервайзер сказала, что с нашим появлением клиентов стало значительно больше. Оно и понятно. Это же не Брайтон, здесь русские девчонки - экзотика!

Кстати, о девчонках. К прикрытому недовольству наших парней, у нас действительно появилось много ухажеров. Красотой - не красотой , но умом-то мы точно превосходили наших американских ровесниц. Мне даже предложили руку и сердце, на что я ответила гордым русским "нет"...

Все складывалось как нельзя лучше - мы решили сбежать из Макдоналдса и переехать в курортный город. Перемены никого не пугали, впереди была еще куча времени, и вот в этот момент угораздило-таки меня позвонить своим в лагерь! Услышав голоса Энтони, Криса, Леси, всех этих bastards, с которыми я провела лучшее лето моей жизни, я еле смогла сдержать слезы. Они наперебой кричали, чтоб я бросала все и срывалась к ним. Я бормотала что-то несуразное, но когда я услышала его голос, нервы окончательно сдали. Эндрю как всегда шутил, что-то орал в трубку, и вдруг сказал: "you should come"... Я и сама знала, что should. Я медленно тянула кофе возле телефонной будки и отчаянно гнала от себя мысли. Но все встало на свои места. Я вспоминала строки из его писем, приобретающие смысл только теперь, его улыбку, наши бесконечные разговоры и ту единственную ночь, когда мы лежали, обнявшись, на порче и не осмеливались поцеловаться... Все, что происходило дальше, было чистым сумасшествием. Отправится в лагерь значило еле-еле отработать за лето стоимость программы. Но деньги не были приоритетом, я чувствовала, что меняется моя жизнь. Дорога в два штата вверх в материальном плане не была лучезарной. В Нью-Йорке, в том же Port Authority от голодной смерти меня спасли студенты из Армении, накормив меня лавашом и напоив чаем. Я клятвенно пообещала себе посетить Ереван. Всю дорогу в лагерь меня била мелкая дрожь. Я узнавала знакомые места, прилипнув носом к автобусному окну. И когда встречавший меня вэн въехал в ворота лагеря, я думала, что высшего экстаза испытать нельзя. Оказалось, можно... На кухне мы обнимались и целовались добрых пятнадцать минут, пока шеф (тоже, кстати, принимавший в этом участие) не разогнал всех по рабочим местам. Мы встретились с Эндрю.. Валялись на матрасе, щекотали друг друга до полусмерти, несли белиберду. Мы говорили обо всем на свете, что-то недоговаривая и от чего-то увиливая. "That's fucking awesome I've come" - стучало у меня в голове.

Со всеми этими событиями я как следует не поговорила с Машаней, и когда она зашла в комнату, я поразилась, что не заметила раньше таких перемен. Она очень похудела, скулы заострились, и только глаза как-то неестественно и болезненно горели.

- Ты ведь всегда говорила, Эндрю тебе просто друг, ведь так??

Я не могла выносить ее взгляда

Я всегда говорила, что Эндрю мне просто друг...

И вот теперь Маша рассказывает мне о проведеном в лагере месяце, о том, как Эндрю на нее смотрит, как они гостили все вместе у его родственников в Мериленде, как между ними, возможно, что-то происходит...

Да, она меня ни о чем не просит; она знает, что мы все - свободные люди со свободным выбором...

Я почти радуюсь резке салатов, утром мешаю тесто для маффинсов и заправляю кофе-машину. А также готовлю pasta-salad и делаю сэндвичи в угрожающих количествах. Это мои последние дни на кухне, так как в этом году я буду работать вожатой. После того, что случилось - это лучший исход.

Через пару дней после моего приезда (дней, проведенных в тусовках всем kitchen staff), Эндрю зашел ко мне, взял меня на руки, и, несмотря на мое дикое сопротивление, отнес к себе в комнату. Мы долго лежали вместе, смотрели друг на друга, он нежно гладил ладонью мое лицо. Я ловила каждую секунду, каждую мгновение...

Он нагнулся ко мне, чтобы поцеловать, я уверенно его оттолкнула. Машанины глаза с диким блеском продолжали смотреть на меня..
"we're just friends, right?"

Я никогда не чувствовала себя ужасней.

Работа вожатой мне во многом помогла. Я уставала настолько, что думать не оставалось сил. Все лето я следила за тем, как Маша и Эндрю медленно, но неуклонно движутся друг к другу. Они идеальная пара - у них общие взгляды на жизнь, одинаковые вкусы, даже внешне есть чуть уловимая схожесть. А я так и осталась - just friend, надеюсь, хотя бы хорошим.